Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

Время от времени легкий морской бриз поскрипывал ставнями. В ста ярдах от них, по ту сторону променада, волны накатывались на берег и отступали, шурша галькой, потом накатывались снова с приятным мерным звуком, обещавшим еще одну тихую ночь, которой все в Поселении были рады. Флот отплыл на закате. Все, кто не был пьян или прикован к постели, проводили корабли взглядом с разной степенью тревоги. Все пожелали им попутного ветра и скорейшего возвращения. Все, кроме японцев. Ори был одним из них, сейчас он приник глазами к щели в одной из ее ставен, надежно укрытый высокими кустами камелии, которые в изобилии росли здесь, посаженные по распоряжению Сератара, страстного садовода.

Ори устроился в этой засаде, поджидая Анжелику, задолго до полуночи. Время тянулось медленно. Он без конца строил и перестраивал планы, доводя себя до изнеможения, вновь и вновь нервно проверял, легко ли вынимается из ножен короткий меч и на месте ли «дерринджер», спрятанный в рукаве его рыбацкого кимоно. Но когда он увидел ее, приближающуюся к миссии в компании двух других гайдзинов, всю его усталость как рукой сняло.

В первое мгновение он раздумывал, не выскочить ли ему из засады и не убить ли их, но потом отказался от этой глупости, понимая, что вряд ли сумеет убить всех троих и часового, прежде чем убьют его самого. Да и в любом случае, хмуро подумал он, это помешало бы моему плану овладеть ею еще раз, перед смертью, а потом сжечь Поселение. Без меня и моих постоянных напоминаний Хирага никогда не сделает этого. Он слишком слаб теперь – гайдзины отравили его разум. Если сам Хирага Несгибаемый может покориться им так быстро, чего ждать от других? Император прав, что ненавидит гайдзинов и желает, чтобы их изгнали!

Поэтому Ори обуздал свой гнев и отступил поглубже в свое укрытие, никуда не спеша, стараясь учесть любую неожиданность. Через окно не влезть, если только она не отопрет ставни. Задняя дверь не охранялась, можно попробовать через нее, и там есть куда поставить ногу, чтобы добраться до второго этажа, если она не откроется. Он видел процедуру раздевания во всех деталях, стоя в каких-нибудь двух шагах от обеих женщин, по другую сторону стены. Теперь ее укладывали в постель; горничная хлопотала вокруг своей юной хозяйки. Его нетерпение стало почти невыносимым.

До того сегодня вечером один из смешанных патрулей солдат и матросов, которые каждую ночь обходили Поселение, следя за порядком, неожиданно окликнул его на узкой улочке позади Хай-стрит. Он остановился без всякого страха: в Поселении не было комендантского часа и никакая его часть не была закрыта для японцев, хотя они предусмотрительно держались подальше и предпочитали не испытывать терпение гайдзинов. К несчастью, сержант грубо сунул фонарь прямо ему в лицо, и Ори резко отшатнулся. Спрятанный под одеждой короткий меч со звяканьем упал на землю, «эй ты, ублюдок коротконогий, ты ведь знаешь, что кинжалы и все такое запрещены, киндзиру».

Хотя Ори и не понял его слов, само правило и наказание за его нарушение были всем хорошо известны. Он тут же подхватил свой меч и бросился бежать; сержант выстрелил ему вдогонку, но пуля с отвратительным «транггг» ударилась в черепицу, не причинив ему вреда, а он перемахнул через низкую стену и затерялся в лабиринте улиц и домов. Патруль не стал утруждать себя преследованием, просто прокричал ему вслед несколько проклятий. Ношение ножа считалось небольшим проступком, заслуживавшим только избиения на месте и конфискации оружия.

Ори некоторое время просидел в укрытии, потом присоединился к группе рыбаков, спускавшихся к морю, вернулся назад, перелез через ограду миссии и быстро нашел для себя безопасное место. Убедившись, что его никто не видел, он скорчился и приготовился ждать.

Сегодня утром он притворился, что готов покинуть Ёсивару и отправится в Киото, как того потребовал Хирага.

– Как только я встречусь там с Кацуматой, я пошлю тебе записку, – сказал он, нарочно стискивая зубы. – Проследи, чтобы девушка не убежала!

– Она женщина тайпэна, поэтому каждый шаг ее известен и найти ее нетрудно, – так же холодно ответил ему Хирага. – Будь осторожен, на Токайдо опасно: патрули Сыскного ведомства и стражники на заставах будут очень бдительны.

– Лучше бы нам почитать сонно-дзёи, лучше бы ты позволил мне остаться, лучше бы мы сожгли Иокогаму; Акимото прибывает сегодня, мы легко могли бы это сделать.

– Мы сделаем это, когда ты вернешься. Если ты останешься сейчас, ты совершишь ошибку, эта женщина отняла у тебя голову и сделала тебя опасным, для тебя самого, для твоих друзей и для сонно-дзёи.

– А как насчет тебя, Хирага? Гай-дзины отняли у тебя твою голову, ты судишь теперь как они.

– Нет. Говорю тебе в последний раз.

Не боясь еще сильнее разозлить Хирагу, Ори выпалил:

– Ты видел, какая мразь эти гайдзины, пьяные, отвратительные, дерутся между собой, как звери, копошатся в грязи Пьяного Города – и об этих людях ты хочешь узнать больше? стать, как они?

– Уходи!

С той же злостью Ори взял свой короткий меч и «дерринджер». По совету Райко он смешался с ежедневной процессией слуг, отправлявшихся на рынок в Канагаву, где покупались лучшие продукты и лучшее саке. Вместе с ними он прошел через заставы у Ёсивары и у Поселения; люди из Сыскного ведомства все еще мелькали среди стражников, заставляя их нервничать не меньше, чем крестьян. На полпути к Канагаве, пока движение на дороге еще оставалось плотным, он, не привлекая ничьего внимания, выскользнул из толпы и пробрался к берегу. Там он подкупил рыбака, который отвез его на своей лодке к дальнему концу Поселения, рядом с Пьяным Городом, и спрятал его до темноты.

Я все делаю правильно, думал он с полной убежденностью, легкий ветер с моря разгонял ночных насекомых. Эта женщина – идеальная мишень для сонно-дзёи. Что бы там ни говорил Хирага, у меня, наверное, никогда уже не появится другой возможности сбросить ее чары. Да, она околдовала меня. Должно быть, она ками, лесной дух, женщина-волчица, возродившаяся в обличии гайдзинов, ни одна другая женщина, будучи девственной и одурманенной лекарством, не смогла бы принимать мужскую плоть с такой страстью, ни одна не смогла бы заставить мужчину испытать то, что испытал я, или поселить во мне желание, которое доводит меня до исступления.

Сегодня она станет моей во второй раз. Потом я убью ее. Если мне удастся бежать – карма. Если не удастся – карма. Но она умрет от моей руки.

Пот стекал по его лицу и спине. Он снова сосредоточился, наблюдая за девушкой через щель: она была так близко, что, не будь стены, он мог бы дотянуться до нее рукой. Она забралась на постель; ночная рубашка ничего не скрывала. Служанка увернула фитиль в лампе, оставив лишь маленький теплый огонек.